ПРОСВЕЩЁННЫЙ ШАРЛАТАН И РАСПУТНИК.

Пий II

В 1458 году на апостольский трон взошёл Пий II - Эней Сильвио Пикколомини. Он не уступал своим предшественникам в жестокости, похотливости, жадности и высокомерии. Но Пий II получил самое разностороннее образование, его никак не назовёшь невеждой, и хотя бы уже потому он достоин самого беспощадного осуждения. Кроме всего прочего, Эней Сильвио считал себя писателем. Причудливая смесь язычества и христианства в его сочинениях свидетельствует о том, что религия была для него лишь выгодным дельцем. Разве мог он верить в те нелепости, которыми полна христианская мифология?

Убедившись, что апостольская сокровищница расхищена наследниками предыдущего папы, Пий II прежде всего занялся устройством своих финансовых дел. На заседании Мантуанского собора он провозгласил поход против турок и получил от государей разрешение обложить новыми налогами несчастных подданных, хотя ни папа, ни короли не имели ни малейшего намерения отправляться в Турцию, а тем более сражаться с неверными. На последнем заседании Пий II опубликовал декрет, утверждающий верховную власть папы не только над всеми государями, но даже над самим собором. После этого святой отец срочно сколотил отряды наёмников и двинулся на Рим, где во время его отсутствия жители провозгласили республику. Город был осаждён, и население, не подготовленное к осаде, капитулировало. На следующий день папа приступил к массовым расправам с мятежниками. В течение нескольких дней палачи приводили к нему римских граждан, которых вешали и обезглавливали. Надолго запомнил Рим эту резню! Незадолго перед смертью Пий II разыграл комедию: он отрёкся от своей литературной деятельности, которой занимался до восшествия на престол. В творениях Энея Сильвио рассказывалось о его пикантных похождениях, описывались достоинства дам, даривших ему свою благосклонность, их тайные прелести и т. п. Его разнузданная эротическая фантазия не поддаётся описанию.

САД ПЫТОК.

Павел II

Преемником Пия II был избран кардинал Пьетро Барбо. Очутившись перед необходимостью выбрать себе имя, он заявил, что предпочитает имя Формоз (красивый). Когда кардиналы услышали это, раздался оглушительный смех: новый папа был уродом. Тогда он решил взять имя Павла II.

Кардиналы поставили Павлу II ряд условий, и папа поклялся соблюдать их. Одним из условий было: собрать чрезвычайный налог, под предлогом организации крестового похода, и поделить с кардиналами всю прибыль от этой финансовой операции.

Первую часть условия Павел аккуратно выполнил; что же касается второй, то он счёл более выгодным для себя оставить все деньги в собственной казне. Разумеется, кардиналы не на шутку рассердились. Тогда папа согласился назначить комиссию из трёх кардиналов для наблюдения за сбором чрезвычайного налога и дележа. Великодушный жест папы умиротворил кардиналов, и они предоставили ему полную свободу действий. Золото из всех стран широким потоком текло в Рим. Но аппетит приходит во время еды - и Павел II стал изобретать другие способы для умножения своих доходов. Например, он очень ловко пользовался отлучением. В его руках оно было подобно пистолету, который приставляет разбойник с большой дороги к груди перепуганного путника. Затем он отстранил от должности ряд офицеров и чиновников курии, чтобы потом продать их бенефиции. Некоторые из чиновников протестовали против этого мероприятия. Особенно энергично выступил знаменитый историк Платина - папский переписчик.

- Ты смеешь судить меня? - свирепо спросил святой отец. - Разве ты не знаешь, что все законы рождаются в моей голове? Какое мне дело, что ты и твои коллеги будут жить милостыней? Такова моя воля, выше которой нет ничего на земле.

Некоторые чиновники, убедившись, что Павла переубедить невозможно, решили обратиться ко всем государям с просьбой созвать вселенский собор, чтобы разрешить тяжбу со святым отцом. Платина, преданный престолу, убеждал папу не подвергать себя унижениям и отменить свой приказ. Вместо того чтобы внять его советам, Павел II распорядился арестовать Платину. Следует отметить, что святой отец, будучи невежественным как копчёная сельдь, питал ненависть к учёным и писателям. Его излюбленным изречением было:

"Религия должна уничтожить науку, ибо наука - враг религии".

Римские власти и цеховые старейшины, взволнованные арестом одного из популярнейших римских граждан, потребовали освобождения Платины. Павлу II пришлось уступить, но он не отказался от своего намерения расправиться с писателем. Через некоторое время он подкупил лжесвидетелей, которые обвинили Платину и нескольких других учёных в заговоре против папы. Их подвергли допросу инквизиции. Но ни Платина, ни его друзья по несчастью не подтвердили показаний лжесвидетелей. Тогда святой отец решил вырвать у них признание пытками.

Первым стали мучить Платину. Его раздели донага и привели в сводчатую комнату, разделенную пополам стеклянной стеной. В одной половине комнаты на троне восседал папа, окружённый фаворитами, в другой происходила пытка. Заключалась она в том, что осуждённого сажали на кол в три фута вышиной, кончавшийся алмазной пикой. Это было пострашнее, чем турецкий кол, - там смерть наступает быстрее. Здесь же всё было предназначено для того, чтобы страдания длились несколько часов.

Но Платина не признал выдвинутых против него обвинений. Все усилия папы оказались напрасными, и Платину отправили в каменный мешок. Его место заняли другие обвиняемые. Их тело рвали раскаленными щипцами, лили в раны расплавленный свинец, но палачам не удалось добиться, чтобы они оговорили Платину.

Тогда Павел II, будучи не в состоянии назвать Платину и его друзей государственными преступниками, обвинил их в ереси. Но тут вмешался император Фридрих. Явившись в Рим за своей долей налогов, собранных папой с его подданных, он настоял на освобождении Платины.

В заключение сообщим, что достойный первосвященник запретил римлянам посылать своих детей в школы, ибо считал, что читать и писать - это привилегия священников.

ТИАРОНОСНЫЙ УБИЙЦА.

Сикст IV

Франческо Альбесколо делла Ровере - так звали кардинала, воссевшего на трон апостолов после смерти Павла II. Достопочтенный прелат был сыном бедного рыбака и в детстве сам занимался этим славным делом. Разумеется, он никогда бы не увидел римского двора как своих ушей, если б на его долю не выпало счастье встретиться с сеньором делла Ровере. Могущественный вельможа взял юношу к себе во дворец и в дальнейшем с упорством завоевывал церковную карьеру своему любимцу.

Став папой - под именем Сикста IV, - Франческо ознаменовал своё восшествие на престол буллой, провозгласившей, что незаконнорождённые сыновья как настоящего папы, так и его преемников отныне будут пользоваться правами римских князей. Бесстыдство декрета никого не поразило, ибо святой отец и до избрания не заботился о том, чтобы скрывать своё беспутство.

Помимо княжеского звания Сикст IV пожаловал своему незаконному сыну Пьетро Риарио кардинальскую шапку и ежегодную пенсию в миллион пятьсот тысяч экю - сумма и в наши дни огромная, а в те времена казалась просто сказочной. Но чудовищные прихоти Терезы Фульгора, куртизанки, любовницы Пьетро, не укладывались ни в эту, ни в какие другие суммы. Пьетро усиленно помогали - любвеобильная Тереза не отказывала никому в своих любезностях, и все члены священной коллегии перебывали в её алькове. К счастью, прекрасная Тереза заразилась дурной болезнью, которую она передала своему возлюбленному, и Пьетро Риарио, превратившись в развалину, умер после двух лет страданий. Сикст IV был на редкость щедрым папашей. Он предоставлял членам своего семейства правительственные должности, обогащал своих любовников и племянников подарками и огромными пенсиями, прибегал к любым мерам, стараясь добыть княжества для своих бесчисленных детей, и возбудил своими действиями междоусобную войну в Италии. В конце концов кардиналы выразили первосвященнику протест по поводу столь беззастенчивого деспотизма. Сикст IV счёл ниже своего достоинства обращать внимание на их недовольство. Не ограничиваясь папской казной, щедрый папаша устремил свой алчный взор на владения Флоренции и других княжеств, граничивших с Римом. Он пытался передать эти княжества во владение своему побочному сыну Джеромо; ему после смерти Пьетро Риарио были посвящены все заботы святого отца. Понимая, что правители Флоренции - могущественные Медичи - отнюдь не возрадуются такому проекту, и не решаясь объявить войну Флоренции, Сикст вместе со своим любимым сыном состряпал заговор против двух внуков Козимо Медичи - Джулиано и Лоренцо.

Архиепископ Франческо Сальвиати, соблазнившись кардинальской шапкой, согласился руководить заговором. Другой сообщник святого семейства, племянник Джеромо, отправился в Рим, чтобы установить день и место покушения. Братьев решено было убить в церкви во время обедни, которую согласился вести архиепископ Сальвиати, который должен был дать сигнал. Накануне назначенного дня архиепископ, собрав главных участников покушения, дал им следующие наставления: вести себя непринуждённо, чтобы никто не заподозрил их намерений; успеть каждому занять место позади намеченной жертвы и во время коленопреклонения, как только он поднимет чашу со святыми дарами (это будет условным знаком), наносить удар. Заговорщики выполнили инструкцию архиепископа, но то ли со страха, то ли из-за того, что окружавшие люди помешали им расположиться правильно, они все разом набросились на Джулиано и убили его, а Лоренцо, хотя и был ранен, успел спастись бегством.

Узнав, что во главе шайки стоял Сальвиати, возмущённые флорентинцы повесили архиепископа и четырёх его сообщников перед окнами дворца синьории. Они требовали расправы и над кардиналом Рафаэлем Риарио, который был пойман в одной из ниш храма. Но когда тот публично подтвердил, что заговорщики выполняли приказания святого отца, Лоренцо Медичи помиловал его. Прибыв в Рим, Рафаэль Риарио сообщил папе о результатах покушения. Сикст, охваченный яростью, немедленно потребовал от флорентинцев выдачи Лоренцо Медичи, обвинив его в убийстве архиепископа. Получив решительный отказ, папа наложил на Флоренцию интердикт под тем предлогом, что республика нарушила неотъемлемые права церкви, присудив архиепископа к смертной казни через повешение. Он, святой отец, уже принялся разрабатывать план мести, но, к великому счастью флорентинцев, новые заботы отвлекли на время его внимание.

РУБИТЕ ГОЛОВЫ, НО ПЛАТИТЕ!

Предаваясь роскоши и распутству, расточительный Сикст IV внезапно обнаружил, что апостольская казна пуста. Прошло уже несколько лет, как с христианских народов прекратили взимать налоги на поход против турок. Этот трюк никого уже не воодушевлял: слишком злоупотребляли им папы и легионы монахов, рыскавших по всей Европе. Обстоятельства требовали срочно изобрести что-нибудь новенькое. Папа отдал распоряжение взимать со всех христиан налог особого рода: христиане обязаны были отчислять святому отцу тридцатую часть своих доходов. Евреям пришлось более туго - с них взимали двадцатую часть. Впрочем, им ещё повезло, что его святейшеству не пришла мысль конфисковать всё их имущество.

Монахи с присущим им усердием энергично выполняли приказ папы, и вскоре подвалы Ватикана ломились от золота, собранного путём бесстыдного вымогательства. Сикст IV, войдя во вкус, немедленно придумал новый трюк. Он разослал своих легатов по всем христианским столицам, обязав их собирать золото, не останавливаясь перед пытками, виселицами, кострами и всеми видами казни, угодными богу. Испанским легатом он назначил Родриго Борджиа, который в дальнейшем, сделавшись папой, приобретёт славу одного из величайших преступников в человеческой истории.

Этой омерзительной личности оказали торжественный приём в Мадриде. Сам король вышел ему навстречу и сопровождал его в отведённый для него дворец. Борджиа рьяно приступил к своим обязанностям. Даже духовенство не спаслось от контрибуции. Следует отметить, что испанское духовенство в те времена было в высшей степени растлённым. Испанские церковники не только лишены были всякого понятия о чести и совести, но к тому же были крайне невежественны - в этом они даже превзошли своих итальянских братьев. Занимались они главным образом ростовщичеством. Словом, это было войско, вполне достойное такого гнусного вождя, как Борджиа. Под его опытным руководством ещё более окрепла инквизиция в Испании.

С особенной силой исступленные католики обрушились на евреев, в руках которых скопились значительные богатства. Алчное духовенство давно жаждало прибрать к рукам их имущество. Наконец наступил долгожданный момент. В ту пору в Испании проживало около ста пятидесяти тысяч еврейских семей. Король-ханжа, прозванный Католиком, возложил на знаменитого доминиканца Томаса Торквемаду, "великого инквизитора", миссию обратить нечестивых в христианскую веру. Торквемада немедленно приступил к кровавой бойне, объявив всех евреев вне закона. После издания этого чудовищного эдикта солдаты королевской армии и сеньоры в течение одной недели перебили больше десяти тысяч евреев. Подобно тому как вид крови приводит в ярость быка, так и это избиение усилило бешенство короля. Впрочем, ему не надо было подстрекать Торквемаду - тот и без его указаний с неумолимой яростью преследовал несчастных израильтян. Многие из них бежали в другие города, но у инквизиции были длинные руки, и она настигала беглецов всюду, где бы они ни укрывались; даже другие государства не были для неё препятствием. Подвиги Торквемады достаточно известны из учебников истории. Мы отметим только, что финансовые успехи в результате массового истребления евреев привели Фердинанда Католика в такой восторг, что он сделал инквизицию постоянным учреждением и создал особый совет при инквизиции, главой которого, разумеется, назначил Торквемаду. Последний вполне заслужил столь высокое звание. С этого момента инквизиция стала непрерывно работать в Испании. По всему королевству замелькали виселицы, запылали костры и кровь полилась под ударами топора во славу любвеобильного Христа.

Как известно, инквизиция существовала вплоть до восемнадцатого века. Лишь Великая французская революция упразднила её!

ЗОЛОТАЯ ФЕЕРИЯ.

Сикст IV

Разумеется, Сикст IV получал немалые проценты с доходов инквизиции. Отличаясь непомерной жадностью, этот папа был также неслыханно щедр в отношении своих фаворитов и любовниц, и потому деньги были для него всегда источником неиссякаемых мучений. Правда, изобретательная фантазия Сикста не раз выводила его из затруднительного положения. Так и теперь, в момент острого денежного кризиса, он внезапно вспомнил, что Павел II свёл промежуток между двумя юбилеями к двадцати пяти годам, но юбилей не был отпразднован, так как папа перешёл в иной мир. Сикст IV воспользовался декретом Павла и опубликовал новую буллу, восстанавливающую пропущенный юбилей. Булла призывала верующих прибыть в Рим и запастись индульгенциями. Юбилей был объявлен на 1475 год. Несмотря на войны, которые в это время опустошали Европу, фанатизм был столь силён, что множество паломников откликнулось на призыв Сикста IV.

Когда страх перед адом начинает мучить человека, как же не воспользоваться благодатью, которая даёт возможность наслаждаться настоящим и освобождаться от страха за будущее?

Случалось, что рыцари покидали своих солдат на поле битвы, дабы совершить паломничество к гробницам апостолов. Верующие, которые то ли по недостатку рвения, то ли по другим соображениям оставались на месте, ничего не выигрывали: полчища монахов, носивших титул сборщиков святого престола, вымогали у них такое количество денег, что они с лихвой покрыли бы расходы на путешествие и покупку индульгенций. Все христианские государи присылали Сиксту IV богатейшие дары, а послы их взамен привозили отпущение грехов. Многие монархи лично явились в святой город. Знатные и прекрасные дамы прибыли в Рим для искупления своих прошлых преступлений или для того, чтобы получить прощение за свои бесчисленные любовные похождения. Некоторые летописцы уверяют, что папа весьма галантно отнёсся к прекрасным грешницам, прибывшим к нему за отпущением. Он не только раздавал индульгенции, но и почтил некоторых из них дарами своего святого духа. Впрочем, святой отец здорово содрал с них как за пергаментное свидетельство об отпущении грехов, так и за свои ласки. Деньги прежде всего - таков был всегда девиз церкви.

ГОРЕСТНАЯ ИСТОРИЯ ТРЁХ ХРАБРЫХ ЮНОШЕЙ.

К концу понтификата Сикста IV в Италии всё чаще стали вспыхивать мятежи против тирании духовенства. Ольгиати, Лампанчио и Висконти - так звали трёх юных миланцев, которые, возмутившись жестокостями тирана Сфорца, задумали освободить от него народ. Они решили заколоть его на глазах у всех, даже если их тут же растерзает его стража. "Сфорца, жесточайший тиран, - пишет один из летописцев, - любил развлекаться тем, что зарывал людей живыми в землю".

Разумеется, духовенство жило душа в душу с этим гнусным и презренным государем.

На второй день рождества, в 1476 году, Сфорца отправился в базилику святого Амвросия. В этот день обедню служил высокий церковный сановник. В разгар торжественной мессы Лампанчио и его друзья ворвались в церковь, расталкивая придворных, окружавших деспота, якобы для того, чтобы передать важное сообщение светлейшему. С пакетом в руках Лампанчио опустился на колени перед тираном и... вонзил ему кинжал в живот. Одновременно Ольгиати и Висконти поразили его в грудь и спину.

Убийство было совершено молниеносно, и Сфорца замертво свалился на руки послов Феррары и Мантуи, прежде чем те осознали, что произошло. Воспользовавшись замешательством, юноши бросились к выходу. Молящиеся молча расступились. Но Лампанчио, запутавшись шпорами в юбках коленопреклоненных женщин, упал, и придворные тут же прикончили его. Висконти схватили уже у самого выхода, и он подвергся той же участи. Одному Ольгиати удалось убежать, но и его вскоре разыскали и подвергли ужасным пыткам.

"Солдаты, - рассказывает летопись, - схватили мужественного борца за волосы и поволокли к дворцу инквизитора, осыпая его ударами и бранью. Он был приговорён к чудовищной казни: его растерзали раскаленными щипцами. С поразительным мужеством Ольгиати переносил все пытки. Когда перед казнью инквизитор спросил, будет ли он молить о милости, мученик ответил: "Я молю об одном: молю тело своё, которое находится во власти палачей, сохранить силы и выдержать страдания, предназначенные ему, чтобы я был в состоянии воскликнуть на эшафоте: "Смерть королям! Смерть священникам! Да здравствует свобода! Да здравствует республика!"

Сила воли, которая обезоружила бы даже людоедов, подхлестнула ярость инквизиторов. Ольгиати не дошёл до лобного места, испустив дух под пыткой. Ему было всего лишь двадцать два года.

Таков страшный конец трёх мужественных юношей, история которых заслуживает, чтобы её знали потомки.

ФИНАНСОВЫЕ ОПЕРАЦИИ СВЯТОГО ОТЦА.

Гигантские суммы, собранные Сикстом IV во время юбилея 1475 года, растаяли очень быстро. Тогда тиароносному распутнику пришла в голову мысль создать новые церковные должности и пустить их с аукциона. Например, он продал управление арагонской церковью шестилетнему ребенку - сыну неаполитанского короля. Однако, охотников, польстившихся на эти звания, оказалось немного, и затея не дала ожидаемых результатов. Святому отцу пришлось довольствоваться лишь случайно выпадавшими на его долю прибыльными делами.

Так через год после юбилея португальский король Альфонс V, уже глубокий старик, влюбился в принцессу Иоанну, свою близкую родственницу. Спекулируя на старческой страсти короля, папа разрешил ему жениться на принцессе за очень крупную сумму. Не успел он отправить буллу, в которой давал разрешение на брак, как Фердинанд, король неаполитанский, предложил отменить эту буллу, пообещав за это папе сумму в два раза больше. Естественно, его святейшество отменил разрешительную буллу, но, разумеется, не вернул денег, которые португальский король имел глупость уплатить.

Отсюда видно, что, совершая свои грязные своднические махинации под личиной богоугодных дел, предписанных религией, Сикст IV был ещё менее щепетилен в своих финансовых операциях, чем римский император Веспасиан, утверждавший, что деньги не пахнут.

Одно из самых позорных его деяний - проект договора, который не был реализован из-за обстоятельств, не зависивших от его воли. Но существование его засвидетельствовал ряд историков и летописцев. Речь идёт о вероломном плане Сикста изменить своим союзникам-венецианцам, которые вели в ту пору кровавую войну с Мехмедом вторым.

Венецианскую республику оставили без помощи её союзники, и ей ничего не оставалось, как заключить мир, уступив туркам ряд крепостей и уплатив колоссальную контрибуцию с обязательством вносить ежегодную дань.

Кто знает, весьма возможно, что Иисус, святой голубь и его супруга покоились бы теперь в одном музее мифологии с прочими древними божествами?

Конечно, такая гипотеза несколько парадоксальна; надо полагать, что Сикст IV не собирался уступать султану духовной и светской власти, находившейся в руках преемников апостола. Речь, очевидно, шла только о территориях... Как бы то ни было, но эксперимент не получился - папа выставил слишком большие требования. Султан Мехмед торговался, и переговоры в конце концов сорвались.

ТРЕЗВЫЕ МЫСЛИ.

Вынужденный отказаться от крупной аферы, папа постарался вознаградить себя целым рядом мелких операций, и в результате набежала довольно круглая сумма. Самым удачным предприятием была организация публичных домов, поставленных под высокое покровительство первосвященника. Дома эти специально предназначались для знати и духовенства, персонал подбирался с величайшей тщательностью. Ежегодный доход от лупанариев приносил папе двадцать тысяч дукатов. Достоверность этих цифр подтверждается историком Корнелием Агриппой, который по этому поводу сообщает любопытные вещи. "Прелаты апостольской курии, - говорит он, - также имели некоторые права на часть доходов в этих домах. Дело это считалось настолько обыденным, что мне часто приходилось слышать, как епископы, подсчитывая доходы, говорили: "Два бенефиция дают мне три тысячи дукатов в год, один приход приносит пятьсот, монастырь - триста, а пять шлюх в лупанариях папы мне приносят двести пятьдесят".

Не желая подменять факты догадками, мы не станем утверждать, что организация аристократических лупанариев была доходной статьей для Сикста IV. Возможно, что разрешение на организацию лупанариев кардиналу Санта Лючия дано было Сикстом бесплатно, в виде вознаграждения за какие-нибудь заслуги. Как бы то ни было, но самый факт этот бесспорен и заслуживает того, чтобы о нём упомянуть. Отметим также, что по каким-то причинам Сикст IV разрешил кардиналу Лючия и всем членам его семьи предаваться содомии в течение трёх самых жарких месяцев в году. Некоторые церковные авторы осмелились заявлять, что Сикст IV покровительствовал наукам и искусствам. Это утверждение совершенно несостоятельно. Поводом для него послужила покупка известного количества драгоценных манускриптов, продававшихся за бесценок греческими беженцами.

Обогащая этими сочинениями библиотеку Ватикана, святой отец просто, что называется, пользовался случаем. В действительности он относился к писателям и художникам с оскорбительным равнодушием и даже жестокостью. Бейль сообщает по этому поводу характерную деталь. "Несчастный Теодор из Газы всю свою жизнь провёл над переводом "Зоологии" Аристотеля. Он представил папе один экземпляр, богато разукрашенный золотом и драгоценными камнями. Сикст IV принял книгу и поинтересовался, сколько стоил переплёт. Когда автор сообщил цифру, папа приказал уплатить за переплёт, не прибавив к этой сумме ни единого гроша. Теодор из Газы бросил в Тибр деньги святого отца и уморил себя голодом". Да разве у его святейшества было время интересоваться писателями, Аристотелем и его переводами, когда надо было всё время думать о деньгах и, как говорил позднее Данте, "обогащать своих медвежат", раздавать своим мнимым племянникам или сыновьям ленные владения, подыскивать им невест, расширяя вместе с тем собственные владения?!

Сиксту нужны были деньги, чтобы осуществить проект, который он давно вынашивал; кроме того, он не забыл о своевольных флорентинцах, осмелившихся повесить Сальвиати.

Благодаря своим коммерческим операциям папа сколотил необходимую сумму, чтобы организовать войско, и, поставив во главе его своих сыновей, объявил войну не только Флоренции, которую он предназначал своему сыну Джеромо Риарио, но и Венецианской республике, мечтая превратить её в герцогство для одного из своих племянников. Достопочтенный первосвященник!

Сначала папское войско одержало несколько побед, но в самый последний момент, когда оставалось сделать ещё несколько усилий, чтобы овладеть Венецией и Флоренцией, главный нерв войны был поражён. В папской казне не оказалось денег! Разумеется, солдаты сражались не из любви к богу и его представителям; они объявили, что бросят оружие, если им не заплатят. Захваченный врасплох, святой отец ничего лучшего не придумал, как ввести новый налог для войны с турками.

Это было уже слишком - как ни отупели люди, но эта булла вызвала всеобщее возмущение. Папские сборщики вернулись в Рим с таким жалким уловом, что Сикст IV оказался не в состоянии удержать свои войска. После трёх лет грабежей, пожаров и убийств пришлось запросить мира.

Когда папа окончательно понял, что ему не удастся подарить герцогство своему любимому Джеромо Риарио, он с горя заболел и умер.

После смерти Сикста IV римский народ сжёг дворцы его племянников Риарио и делла Ровере; гнев и ненависть были столь велики, что не пощадили даже деревьев в великолепных садах этих царственных сынков.

Толпа сожгла замок, который первосвященник воздвиг для себя на деньги паломников, разгромила склады с провиантом святого отца и раздала продукты беднякам. А когда порядок в городе был восстановлен, кардиналы могли спокойно приступить к выборам нового папы, чтобы заменить усопшего негодяя другим.

ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ КАВАРДАК.

Избрание преемника Сикста IV - блестящий образец той коррупции, которая царила в святой коллегии. В первый же вечер, когда собрался конклав, кардинал святого Марка получил шестнадцать голосов. Ему не хватило трёх, чтобы завоевать кубок, то есть тиару. Тогда его коллега - кардинал святого Петра - предложил ему добыть три голоса в обмен на дворец упомянутого кардинала, находившийся вблизи замка святого Ангела.

Кардинал святого Марка нашёл, что его коллега хватил через край, и предложил ему выбрать из его владений нечто менее ценное. Но кардинал святого Петра не уступал и требовал только дворец. Сделка не состоялась, и оскорблённый кардинал стал разрабатывать с вице-канцлером план, как наказать упрямого кардинала святого Марка.

Посреди ночи они разбудили всех прелатов и убеждали их отдать голоса Чибо, кардиналу Мельфскому. Они предложили кардиналу Савелли за его голос замок и должность легата в Болонье, кардиналу Колонна - замок и должность легата в папской церкви, а кроме того, ренту в двадцать пять тысяч дукатов и другие привилегии, которые давали бы ещё семь тысяч дукатов.

С кардиналом Орсини они сошлись на замке и титуле хранителя казны святого престола. Кардиналу Мартинузино обещали замок и епископию в Авиньоне.

Сыну короля Арагонского отдали в полную собственность город Понтекорво; кардинала Пармского ублажили тем, что предоставили ему дворец святого Лаврентия со всеми его доходами. Миланского кардинала обещали посвятить в сан архиепископа в Латеране и дать должность легата в Авиньоне. Наконец самого себя кардинал святого Петра вознаграждал огромным доменом с пятью примыкающими к нему поместьями и званием генералиссимуса армии святого престола.

Кардинал Мельфский получил большинство голосов и был избран под именем Иннокентия VIII. Его коллега из храма святого Марка понял козни, направленные против него, и попытался оспаривать правильность выборов. Он осыпал оскорблениями членов священной коллегии, ссылаясь на недопустимость такого быстрого изменения в голосовании: ведь накануне он получил большинство голосов, а на следующий день за него был подан один голос - и тот его собственный!

Кардиналы только посмеивались. Они заявили, что за ночь святой дух успел просветить их, и под смех и шутки всего благочестивого собрания избрание Иннокентия было утверждено.

УБИЙСТВО ПО ДОВЕРЕННОСТИ.

Иннокентий VIII

Иннокентий VIII к моменту своего восшествия на папский престол имел шестнадцать незаконнорождённых детей. По примеру своих предшественников, едва расположившись в Ватикане, он тут же позаботился о том, чтобы обеспечить своё потомство бенефициями, епископствами и княжествами. Он попытался даже захватить часть Неаполитанского королевства для своего сына Франциска, но король Фердинанд помешал этому сначала дипломатическими мерами, а потом и с помощью оружия. Святой же отец высокомерно заявил послам, что их государь подчиняется небесному властителю, которого он, его святейшество, представляет на земле.

Война потребовала от папы крупных средств. Он пустил в ход все приёмы, которыми пользовались его предшественники. У него хватило даже наглости пустить пыль в глаза, объявив пресловутый поход против турок, который столько раз уже служил прикрытием для удовлетворения алчности пап. Стремясь сосредоточить все силы на борьбе с неаполитанским королём, который был грозным противником, Иннокентий VIII решил сначала покончить с неким сеньором Буколини, который, засев в городе Озимо, вблизи важного пункта Анконы, совершал набеги на папские владения. Ходили слухи, что Буколини был связан с султаном Баязидом, которому он обещал покорить Италию, если тот высадит десять тысяч турок на побережье Романьи. Иннокентий попытался силой захватить Буколини. Он направил к Озимо двенадцать тысяч конников и восемь тысяч пехотинцев. Однако, гарнизон города храбро отразил все удары папской армии.

Тогда святой отец написал кардиналу Джулиани, командовавшему его кавалерией, что если невозможно победить врага, то надо его купить. Буколини имел неосторожность согласиться на это предложение и, уступив Озимо за семь тысяч золотых экю, распустил своих солдат. Спустя два дня после прибытия Буколини в Милан его нашли задушенным в спальне: ночью какая-то проститутка задушила сеньора, чтобы возместить его святейшеству расход в семь тысяч экю.

ОХОТА НА ЧЕЛОВЕКА.

Иннокентий VIII

Иннокентий VIII не мучился угрызениями совести, убив человека, который стоял у него на пути. Впрочем, правильнее будет сказать, что он вообще не искал никаких мотивировок для оправдания своих преступлений. Послания, с которыми Иннокентий обращался к легатам, чтобы подстегнуть их более рьяно преследовать еретиков, - это памятники его хладнокровной жестокости. Вот как описывает историк Перрен крестовый поход против вальденсов: "Альберт, архидиакон Кремонский, посланный Иннокентием VIII во Францию для истребления вальденсов, получил от короля разрешение действовать против них без всяких судебных проволочек, пользуясь помощью королевского лейтенанта Жака Лапаля и советника Жана Рабо. Трое этих негодяев, легат, королевский лейтенант и советник, обрушились на долину Луары во главе банды свирепых наёмников, чтобы истребить её обитателей. Однако, они никого не нашли там. При их приближении несчастные еретики, захватив своих детей, скрылись в горах, окружающих плодородную долину, испещрённую многочисленными пещерами. Тогда архидиакон и его помощники организовали настоящую охоту на людей. Они обращались с людьми как с лисицами. Каждый раз, когда они обнаруживали пещеру, в которой укрылись несчастные, они закладывали вход соломой или хворостом и поджигали их. Люди в пещерах задыхались от дыма, а если они пытались выбраться, то натыкались на копья солдат, которые толкали их обратно в огонь. Расправа вызвала такой ужас, что большинство людей, умудрившихся скрыться от папских палачей, кончали жизнь самоубийством: несчастные убивали друг друга или бросались в пропасть, лишь бы не быть сожжёнными живьём. Если у палачей не было под руками топлива, они замуровывали вход пещеры или закладывали его огромными камнями. После отъезда легата в горах произвели раскопки, в пещерах было обнаружено более восьмисот детских трупов: дети задохлись от дыма в своих колыбелях или на руках матерей, либо погибли от голода.

Палачи папы добросовестно выполняли свою миссию: из шести тысяч вальденсов, населявших эту плодородную долину, осталось шестьсот человек, оплакивающих смерть своих братьев. Всё добро этих несчастных разделили между собой Жак Лапаль, архидиакон Кремонский и Жан Рабо. Кроме того, легат получил от папы звание епископа в награду за свою энергию и беспощадность".

читать далее...